Темный горец - Страница 101

101

Он видел Хло в первый раз, стоящую в моросящем дожде на шумной улице Манхеттена. Он обнаружил её под своей кроватью. Он чувствовал сочность её губ, когда украл тот первый поцелуй.

Он кормил её кусочками сёмги. Слушал её непрерывную болтовню насчёт какого-то неизвестного тома, и её глаза сияли. Наблюдал, как она затягивалась толстой сигарой.

Он видел её томно чувственные глаза, когда он первый раз привёл её к её первому оргазму в самолёте. Занимался с ней любовью в сверкающем водоёме под бескрайним синим небом в своей любимой Шотландии. Изливался в неё, становился её частью. Наблюдал, как она, устроившись на кресле, практиковалась со щитом, как сказать ему, что она любила его, что обернулось тем, что она сказала ему это, накричав на него. Говорила это ему снова, после того, как он расказал ей свою самую мрачную тайну. И неизменно оставалась рядом с ним.

И в этот странный миг затишья, он осознал, что если бы он не нарушил клятву, не прошёл бы сквозь камни, чтобы спасти Драстена, он никогда бы не встретил Хло. Какая ирония в том, размышлял он, что его судьба потребовала его собственного падения, чтобы привести его к женщине, которая стала его спасением во всех смыслах. Если бы ему дали возможность снова вернуться во времени и сделать выбор не нарушать свою клятву, но и никогда не встретить Хло Зандерс, то он решительно вошёл бы в камни и сделал бы всё снова, с полным осознанием того, что это приведёт к этому моменту.

Просто чтобы иметь счастье любить Хло то время, что у него было.

Из тихого места его разум стремительно переместился в другое: в мучительно холодную ночь, когда он танцевал на скользкой от льда стене террасы. Он сделал это, потому что всегла знал, что мог покончить со всем этим, умерев. Действительно, простое решение. Нет сосуда - нет возрождения. Мат, эндшпиль, и партия. Часть его так устала сражаться.

Но он так твёрдо решил тем вечером продолжить битву, отложив мысль о суициде в своём арсенале на крайний случай, испытывая отвращение к подобной идее.

А потом он встретил Хло, которая подарила ему тысячи причин чтобы жить.

Он горько улыбнулся. Он не мог взывать дальше к магии, необходимой для того, чтобы освободить её и увидеть её в безопасности, не освободив также Драгаров, что ставило его в безвыходное положение.

Он ни за что не возвестит приход той ”эпохи тьмы, более жестокой, какую человечество когда-либо знало”, которую предсказывало Пророчество. Нечего и говорить о том, как много миллионов могло умереть. Что если те слова, которыми он дразнил Саймона, действительно были тем, что планировали сделать те тринадцать? Что если они действительно намеревались вернуться во времени? Может быть, заново сражаться в той войне? Возможно, победить на этот раз?

Это бы полностью изменило четыре тысячи лет истории человечества. Люди вообще могли больше не существовать в настоящем, к этому времени с ними бы покончили.

Нет. Его выбор, его шансы были все израсходованы.

О, любимая, горевал Дэйгис, не должно было так всё закончиться.

Когда он открыл свои глаза, то обнаружил, что они засунули кляп в рот Хло. Её аквамариновые глаза сверкали от слёз.

«Порежь её», сказал тихо Саймон. «Покажи ему её кровь».

Дэйгис прикусил язык, наполняя свой рот горьким металлическим привкусом. Он знал, что должен всё рассчитать до миллиметра. Он должен был убедиться, что нанесёт себе достаточно смертельную рану, что умрёт до того, как преобразование завершится, но не ранее чем члены секты будут мертвы, а Хло - свободна. Он придал себе силы, чтобы действовать с безупречной твёрдостью. Малейшая неуверенность могла уничтожить его. Он должен был быть на сто процентов преданным смерти.

И было чертовски трудно быть таким, глядя на Хло.

Один из мужчин провёл клинком по коже её шеи, и хлынули красные капли. Хло скорчилась в их руках, извиваясь и борясь.

Сейчас, сказал он себе, в тот же миг прошептав нежное ”прощай” своей половинке. Скорбь хлынула на него так резко, так сильно, что он откинул свою голову назад и взревел из самых глубин своей души.

И впервые, с того вечера как они завладели им, он отбросил защиту и перестал противостоять тем тринадцати.

Он открылся им. Он приветствовал их. Он обнимал их.

Отклик был немедленным. Сила, коварство и безумие затопили его. Внезапно он был обстрелен обломками тренадцати жизней, наполненных исключительной силой двенадцати мужчин и одной женщины, чья жажда к жизни была такой сильной, что они хотели жить вечно. Но далеко превосходящим любое их чувство, как отдельных личностей, были их объединённые ярость и ненависть к их тюремщикам, гонимые непрекращающимся стремлением увидеть Туата Дэ уничтоженными, даже если они разрушат все королевства по ходу дела.

Пока они копошились в нём, он прорвался в разум Саймона, жестоко зондируя. Хотя ответ не имел бы для него сейчас никакой пользы, он всё же хотел знать. Он хотел знать, как по-другому могло бы всё закончиться, не действуй он так поспешно, будь он мудрее.

Ответ, который он обнаружил там, рассмешил его. Ирония в этом была неизмеримой: он пришёл этой ночью сюда с такой надеждой, теперь уже зная что, даже если бы Хло не схватили, у него был всегда лишь единственно возможный выбор.

Саймон в самом деле знал способ снова заключить в тюрьму те тринадцать.

Дэйгис должен был умереть.

Хло отчаянно жевала свой кляп, но от этого не было никакой пользы, она не могла издавать даже хныканья. О, Дэйгис, беспомощно думала она, глядя на него. Он смотрел на неё и его губы шевелились, но она не могла разобрать, что он говорил.

101